30 июня 1891 г. Кевлич назначается Сургутским городовым врачом с определением прогонных денег до Сургута и пособия на подъем и обзаведение, как семейному в размере годового оклада жалования на основании ст. 3-9 Правил об особых преимуществах гражданской службы в отдаленных местностях. В связи с тем, что в дороге между Тюменью и Сургутом воспалением легких заболела четырехмесячная дочь, ее с женой пришлось оставить до весны в Кургане у родных под наблюдением врача, по случаю дальнего зимнего пути (1). Тяжелая дорога усугублялась сложным финансовым положением молодой семьи, так как по получении места Станислав обязан был возвратить долг Тобольскому Обществу вспомоществования бедным студентам, чьей стипендией он пользовался во время обучения в университете (2).

1 сентября 1892 г. Кевлич был перемещен окружным врачом, продолжая исполнять обязанности городового до февраля 1894 г.

Картину повседневных буден, а также исключительные события службы врача Станислава Кевлича иллюстрируют материалы деловой переписки.

Об уровне оснащенности городской больницы свидетельствует такой эпизод. В феврале 1892 г. Кевлич просит врачебную управу разрешить средства, отпущенные на канцелярские расходы 10 р. 39 к., употребить на приобретение шкафа для хранения медицинских инструментов, так как содержать ценные инструменты совершенно негде. Аккуратный в исполнении финансовых служебных обязанностей Кевлич отчитался о предыдущих тратах на нужды больницы оправдательным документом за подписью купца Земцова

в том, что часть суммы, он действительно «употребил на покупку каучукового штемпеля для сургутского окружного врача на фабрике Гольберга в Одессе» (6).

Весьма колоритными страницами служебной истории Станислава Михайловича явилась длительная и захватывающая переписка с Сургутским окружным исправником Кыштымовым, который явно питал личную неприязнь к молодому доктору. В 1893-94 гг. от него поступает ряд обвинительных рапортов в адрес врача.

Высокая степень заражения сифилисом в 1880-90 гг. XIX в. являлась серьезной общероссийской проблемой. Несмотря на усилия медицинского сообщества, болезнь принимала формы эпидемии. Масштабы распространения болезни заставляли врачей открывать специализированные больницы в европейских губерниях России, провинциальный сибирский врач не имел таких возможностей (8). Кроме того, при низком уровне индивидуальной защиты медицинских специалистов, тем более в Сибири, врач мог подвергаться прямой опасности заражения при непосредственном контакте с пациентом.

Неудовлетворительные санитарные условия городской больницы значительно препятствовали благополучному процессу излечения столь специфических больных, строительство же новой банной печи могло состояться лишь в следующем году. Не видя усилий вышестоящего начальства по устранению проблемы, Кевличу пришлось принимать самостоятельное решение и распорядиться об исправлении старой печи. Свой рапорт он сопроводил актом осмотра, который свидетельствовал, что печь опасности в пожарном отношении не представляет, и может так исправная простоять зиму.

Кевлич был обвинен в том, что неоправданно долго держит больную под своим наблюдением, хотя, по мнению Кыштымова, девица «совершенно оправилась здоровьем». Вина врача усматривалась и в том, что Токарева стала невольной свидетельницей судебно-медицинского осмотра тела умершего, производившегося в больнице, а также якобы подверглась попытке прелюбодеяния со стороны пьяного фельдшера Бочагова, в результате чего с нею повторился припадок умопомешательства.

Кыштымов упрекает Кевлича в заносчивости, хвастовстве своим дипломом. Усмотрев в ответном рапорте врача выражения, по его мнению, несоответствующие «принятым приличиям и служебному положению» исправника, уличает Кевлича в намеренном оскорблении личности чиновника. Также он подвергает сомнению и профессиональную состоятельность врача, отмечая, что подобный случай «мог быть допущен только в такой глуши как Сургут и в других местах заслужил бы европейскую известность, а специалисты получили бы специальную им оценку».

Причиной следующей конфликтной ситуации, намеренно созданной исправником Кыштымовым, явился факт неподания Станиславом Кевличем медицинской помощи мещанину Михаилу Кайдалову якобы больному тифозной горячкой. Неявка врача к больному без особых законных к тому препятствий и неисполнение служебных обязанностей являлась очень серьезным нарушением. При худшем исходе дела доктору грозило наказание в виде денежного взыскания, вплоть до отстранения от должности или ареста от 7 дней до 3 месяцев (11).

Однако, при опросе Кевлича и окружного лекарского ученика Антона Карпова в присутствии Кыштымова, выяснилось, что в больницу приходил брат М. Кайдалова просить господина Кевлича навестить его больного брата. Доктор был занят визитацией и послал вместо себя лекарского ученика, который после осмотра пациента, выявил у него все явления, соответствующие «бывшему пьянству». Братья Кайдаловы подтвердили показания врача и лекарского ученика, в результате обвинения с доктора были сняты.

Кевлич просит врачебную управу оградить его как лицо официальное от подобных действий чиновника, приводя достаточно доказательств своеобразного отношения к нему со стороны Кыштымова. Врачебный инспектор сообщает Кевличу, что «бесчисленные пререкания с Исправником положительно окончены и вопрос исчерпан» (12).

В мае следующего года Кевлич по собственной инициативе обращается к председателю Тобольского Приказа общественного призрения с просьбой предоставить ему должность врача в тобольской больнице. Назначению на должность предшествует рекомендация, адресованная Тобольскому губернатору, в которой Станислав Кевлич характеризуется как человек прекрасных служебных и нравственных качеств. Весной 1895 г. он допускается к исполнению обязанностей ординатора больницы Приказа общественного призрения.

В Сургуте Кевличу пришлось пробыть до конца лета 1895 г., так как необходимо было дождаться врача, который сменит его, сдать все дела, казенное имущество, описи предоставить во врачебную управу и только тогда отправиться в Тобольск (15). Характерно, что после отъезда из Сургута, еще долгое время городские обыватели сохраняли о докторе добрую память.

Станислава Кевлича отличало отеческое отношение к пациентам. По воспоминаниям его дочери, он нередко приносил из дома продукты своим подопечным, считая это лучшим лекарством для них. Прилагал немало усилий для лечения арестантов в тюремных больницах, трудился над правильным устройством с медицинской стороны общей больницы и всех мест заключения.

За неизменно добросовестное отношение к своим обязанностям, служебные отличия и полезную деятельность в сентябре 1904 г. Кевлича включают в списки лиц, представляемых к Высочайшим наградам, как достойного тюремного деятеля. 1 января 1905 г. он награждается орденом Святой Анны III степени. Несмотря на служебные успехи, в частной жизни Станислава Михайловича начинается наиболее тяжелое время. Летом 1906 г. ему приходится взять двухнедельный отпуск для ухода за больным отцом, у которого случился второй апоплексический удар. Тяжелое состояние престарелого отца требовало присутствия Станислава, который вынужден был ежедневно после окончания занятий в больнице и тюрьмах уезжать к больному на дачу в 12 верстах от города.

К маю 1907 г. здоровье самого Кевлича настолько ухудшается, что ему приходится ехать на Кавказ для лечения минеральными водами на два с половиною месяца, но так как лечение не дало благоприятных результатов, он вынужден был задержаться еще на месяц (19).

Семилетняя деятельность в пеницитарном заведении разрушительно сказалась на нервной системе провинциального доктора. Нужно учитывать также постоянную опасность заражения легочными болезнями, которые в дальнейшем проявились. Не сложно представить с какими своеобразными событиями, способными поразить воображения даже человека с уравновешенной и менее восприимчивой психикой, мог сталкиваться Станислав Михайлович, служа врачом в таком специфическом заведении.

Несмотря на удручающее состояние здоровья Станислава Кевлича отличала активная профессиональная позиция. В январе 1911 г. во время работы 1 съезда сельских врачей Тобольской губернии, он авторитетно указывает на необходимость устройства бактериологической станции, для борьбы с холерной эпидемией. Эпидемиологическая ситуация в губернии на тот период была особенно острой.

Говоря о положении врачей в сельской местности, врач И. Покровский, отметил, прежде всего «необходимость объединения деятельности врачей, вынужденных работать в тяжелых условиях, угнетаемых чувством одиночества, без моральной поддержки товарищей по делу».

Кроме чисто служебных аспектов на съезде, имели место случаи неформального поведения, исключительного эмоционального единения медицинских работников. В завершении мероприятия участниками съезда был устроен товарищеский вечер, на котором царила атмосфера всеобщего оживления и непринужденности. Дружеская встреча коллег сопровождалась исполнением традиционного гимна «Gaudeamus» и других песен, и продолжилась до раннего утра (21).

Предвидя скорый конец, Станислав Михайлович составляет духовное завещание, по которому все принадлежащее ему движимое имущество, капиталы, процентные бумаги и долговые обязательства, завещает в полную собственность своей жене Марии Кевлич. Объявление завещания состоялось 28 августа в доме Кевлича в присутствии нотариуса И.В. Станкевича (22).

На службу Станислав Михайлович больше не возвратился. В воскресный день 3 ноября 1913 г. в 1 час дня пополудни Станислав Кевлич скончался на 49 году жизни после тяжелой и продолжительной болезни. В понедельник в 5 часов вечера состоялся вынос гроба с телом усопшего в костел, где он простоял до 10 часов утра следующего дня (23). 5 ноября 1913 г. С. Кевлич был похоронен на городском кладбище куратом Тобольского костела ксёндзом И. Булло (24).

По свидетельству врачей, производивших осмотр, в последнее время жизни С.М. Кевлич страдал центральным неврозом в форме церебральной неврастении, правосторонним выпотным плевритом и катаром с уплотнением верхушки правого легкого. Специалисты засвидетельствовали тот факт, что все эти болезни развились вследствие тяжелых условий службы в должности врача каторжных тюрем в 1905 – 1906 гг. В результате перечисленных болезней наступила общая слабость и истощение организма, повлекшая смерть от паралича сердца. Прижизненное обследование Станислава Михайловича и своевременное выявление тяжких и неизлечимых заболеваний, дало бы ему право на получение пенсии по сокращенному сроку согласно ст. 590 Устава о пенсиях и единовременных пособиях. Это могло бы продлить жизнь провинциального врача, дав отдых измученному организму.